Бай-бай, нейрохрургия

Закончилась моя почти-8-недельная практика в нейрохирургии. Почти 2 недели назад закончилась, но я тут страдала с подготовкой к экзамену по биохимии, теперь страдаю с подготовкой к большущему экзамену по хирургии (куда воткнули 9 разных предметов, которые вели разные преподаватели, я не представляю что это будет). Так что времени на ЖЖ как-то не оставалось, что предсказуемо.

Ну, в целом практикой я осталась довольна. Опасения и страхи перед первой-в-жизни-клиникой развеялись довольно быстро, цели достигнуты и научилась я многому. Подозреваю, что немалую роль в этом сыграло то, что с нашим инструктором мы 80% практики провели не в самом отделении, а в "интере", где пациенты сложнее. Больше поле для действий и больше экшена у нас там происходило. Постоянно была возможность что-то делать практически, всякие капельницы, лекарства-дозировки, инъекции, обработку послеоперационных ран и швов и т.д. Видела самые разные болезни (как сказал один медбрат, "у нас тут все возможные болезни + голова"). Видела пациентов в самом разном состоянии, от здоровых-молодых, которые жили - не тужили (пока в последний год не начала сильно болеть голова или ухудшаться зрение, пошли к врачу, а там выяснилось - опухоль в мозгу, надо оперировать), до тяжело больных, у которых список диагностированных болезней и состояний тянется на несколько страниц, что аж оторопь берет, сколько всего может одновременно быть в теле одного бедного человека. Были положительно настроенные пациенты, были несогласные ни на что пациенты, очень благодарные семьи и нервные семьи.

Поняла, что к пациентам я привязываюсь. Над этим нужно будет поработать, и обязательно учитывать при выборе места работы в будущем (очень может быть, что такие вот отделения типа нейрохирургии, при всех их плюсах и интересности, мне не подходят). В отделении нейрохирургии большинство пациентов лежит до и после операций и выписывается относительно быстро, но, к сожалению, некоторые задерживаются на долгие месяцы. И вот с такими тяжело, потому что за таких переживаешь сильнее.
Когда у молодого 28-летнего парня, которым мы время от времени занимались в течение месяца кряду, которому уже второй раз за 4 года удаляли астроцитому, поднялась и весь день держалась температура, он явно страдал, а его мама плакала рядом, я не знала куда себя деть. И не только я, я видела, что к таким пациентам у многих работающих в отделении медбратьев и медсестер появляются особенные чувства.
Или вот была у меня полностью лежачая пациентка, которая почти целиком зависела от аппаратов и от нас, и общаться с нею хоть как-то можно было только пытаясь что-то понять по ее взгляду, когда она была в сознании. Я с ней частенько разговаривала и подбадривала, даже когда ее не назначали мне, и иногда, в дни когда она себя чувствовала лучше, она мне улыбалась глазами. Это поразительно, но с ней я убедилась, насколько выразительны глаза, даже если вся остальная мимика толком не работает. Иногда у нее получалось ухватиться за мою руку и тогда она могла подолгу держать мою руку, смотреть на меня с добротой в глазах, и не отпускать. С такими пациентами хочешь-не хочешь очень трогательная связь возникает. Тем тяжелее видеть, когда состояние ухудшается, когда несколько дней подряд она не реагирует, перестает усваивать пищу через зонд, находится в каком-то бессознательном беспокойстве, проверки и анализы ничего хорошего не предвещают. К ней каждый день приезжал сын, ставил ей музыку, разговаривал с ней, вслух убеждал сам себя, что все будет хорошо, что мама поправится и доживет до его свадьбы и до бар-мицвы его детей. А потом, когда ее забрали на очередную операцию, он ходил как в воду опущенный и надломленный. Тяжело видеть, как люди страдают.

Хотя, конечно, когда пациенты себя чувствуют лучше и искренне делятся своими надеждами, радостью и благодарностью с тобой - это ни с чем не сравнить. Больница - это такое место, где все "мирские" заботы для людей вдруг становятся неважными, когда они понимают, как мало отделяет их обычную жизнь от болезненного кошмара, или когда понимают что такое когда близкий любимый человек болеет. Все это выражают по-разному, в зависимости от воспитания, темперамента, культурных наслоений. Но у всех заметны эти перемены, почти все становятся открытее и уязвимее в больничной обстановке. Сдержанные американские эмигранты вдруг начинают делиться какими-то подробностями личной и семейной жизни, хмурая не идущая на контакт пациентка начинает улыбаться. А была у меня пациентка арабская бабушка, которая меня расцеловывала при каждой встрече, в отделении, в коридоре в холе больницы, и все время заказывала своей родне чтобы те привезли что-то вкусное именно на те дни, когда мы, студенты, приходили. Сначала обещала мне привезти их домашнее оливковое масло, и хотя я отпиралась изо всех сил, все-таки его притащила, но в итоге отдала какому-то "толстому доктору". В другой раз принесла мне целый большой поднос арабского лакомства под названием "кнафе" (кстати, очень вкусно), я с трудом отделалась одним кусочком :)


В последнюю смену у меня была довольно печальная пациентка, бабушка под 70 лет, у которой еще лет 15 назад обнаружили рак груди, но она при этом методично отказывалась от любого операционного лечения или облучений. У нас она лежала из-за метастаз, которые попали не только в легкие и на кожу, но и в мозг. Развившуюся опухоль из мозга ей прооперировали, но все остальное у нее остается все таким же, и лечиться она отказывается. Как ее уговорили на эту операцию - я не знаю, она вообще любые медицинские процедуры и вмешательство очень не любила и регулярно сознательно отказывалась то дать кровь на анализ, то есть, то принимать лекарства, то получить укол. Вдобавок, у нее была очень напряженная семья, с которой мой инструктор даже повздорил. Но я с ней последнюю смену отработала довольно успешно, хотя некоторые показатели ее мне показались подозрительными с учетом ее склонностей, и я об этом инструктору доложила. С семейством ее у меня получилось пообщаться тоже нормально, хотя они меня заваливали вопросами, на которые я не имею права отвечать... теперь я знаю откуда растут ноги у способности медперсонала давать настолько расплывчатые и несодержательные ответы на вопросы.

Кстати, инструктор меня регулярно бросал на "проблематичных" и "необщительных" пациентов. Причем так и говорил - вот, Айгерим, тебе такая-то пациентка, а потом полушепотом добавлял, что она сидит весь день грустная, ни с кем говорить не хочет и всего боится, так что давай, я на тебя рассчитываю. Пусть только попробует после этого в оценке моей практики в категории коммуникативности поставить что-то меньше 100 :) Да, оценок у нас все еще нет, но он обещал до следующей недели закончить их писать. Оценка клинической практики состоит из кучи категорий, при этом инструктор на каждого студента должен написать очень подробно и общее впечатление, и его наблюдения и пометки по каждой категории, с приведением примеров и т.д. Та еще работка, конечно.

Пожалуй, единственное, чего мне в этой клинике не хватало - это посмотреть какую-нибудь нейрохирургическую операцию. В самом начале практики нам это пообещали, но как-то так и не срослось ничего, и это грустно, потому что когда еще будет другая такая возможность? При этом все другие группы, которые сейчас делали хирургическую практику, попадали на целый день в какую-нибудь операционную или процедурную. Группа из хирургии гимель ходили в гастро-клинику и на дневные ортопедические операции (в красках рассказывали, как кому-то расковыряли колено), группа из кожного ходили смотреть пластические операции, группа из урологии смотрели всякие цистоскопии. И только мы так никуда и не ходили, я чувствую себя слегка обделенной :) Ну, может получится еще уговорить на следующей неделе, когда мы придем "на беседу" и за своими оценками, "в довесок" нас все-таки куда-то отправить посмотреть.

А пока - готовлюсь к следующему экзамену и гадаю, куда попаду на следующую свою практику через 2 недели. Это будет какая-то "пнимит" (общая терапия) или "шикум" (реабилитация), скорее всего. Лишь бы инструктор попался толковый и гибкий, с остальным - прорвемся :)